Когда это было, сколько лет прошло, она опускает глаза вниз, рассматривает небольшие детские ладошки, верно, она была еще ребенком, еще совсем маленькая девочка, девочка из приюта. Да, и те самые коричневые сандалики с бежевым цветочком на застежке, только у нее были с цветочком, кто же его сделал. Верно, сделал он. Она трогает волосы, были две косички, небольшие, ведь собственноручно брала ножницы и стригла, ей не нравились длинные, они мешались, да, они всегда путались и лезли то в нос, то в глаза. Тяжелая дверь, почему в его кабинет всегда было трудно попасть, даже если он не был заперт, и он всегда знал, что она там, и не она тоже, всегда угадывал. А потом остался только красный камушек, красный камушек только для нее, которой до сих пор болтался на ее шее, только для чего и почему все еще он не потерялся в чертовых столетиях. Она понимает, что не вспоминала о нем, даже несмотря на кулон, он просто стал частью нее. Она не касалась воспоминаний, не касалась той пустоты, которую вызвал его уход, он был нужен ей тогда, нужен той маленькой девочке. Она никогда не делала шагов в свое прошлое, лишь единожды, она пересекалась с ним, почти как сейчас, директор и ангел, его отношение заставило ее тогда начать мыслить иначе. Но Ли не представляла, что может преподнести встреча с ним. Она упорно избегала его имени в собственных мыслях, будто за ним скрыта дверь, которую не хватало сил открыть.
Но началось все иначе, Ходжен всего лишь планировала зачистить очередное место от вампиров, которые определенно отказывались вести вегетарианский образ жизни, и более того, имели неплохое влияние в соседнем городе от поместья, в котором сейчас она находилась. Поместье как раз-таки было тем самым логовом, которое требовало внимания охотницы. Только вот жаль нет страховки от ошибок, самонадеянность довела ее до сырого подвала, и теперь Ли ждала лишь случая, чтобы из него выбраться, они ведь понятия не имеют что она. Дверь открылась, но вместо того, чтобы вывести взлохмаченную девушку в запачканных джинсах и рубашке наверх, чтобы полакомится или чего еще, они пополняют пространство еще одним пленником. Ходжен разочарованно вздыхает, усаживаясь обратно на каменный пол. Однако любопытный взгляд скользит по приходящему в себя мужчине, и останавливается на лице. А дальше приходящие картинки, и отголосок обиды? или же нет. Забери меня, губы безмолвно повторяют слова, которые звучали когда-то давно, где-то в забытом некогда дне. Нет, память не могла сыграть с ней злую шутку. Ходжен встала и подошла, совсем немного и он будет в полном сознании. Пальцы машинально нащупали под рубашкой цепочку с кулоном, цепляясь за него, как за нить, ведущей куда-то в темноту, в которой холодно и липко. Она хотела было прикоснуться ладонью к его лбу, но одернула руку и вернулась на прежнее место, упираясь руками в пол, указательными пальцами отстукивая равные промежутки исходивших секунд.
- Ты хорошо выглядишь для трехсот лет отсутствия, - без эмоциональный, ровный голос нарушил подвальную тишину, как только пленник открыл глаза. Она сложила ноги по-турецки, отводя взгляд к двери, наблюдая за полоской света из-под двери, дернется ли та от того, что кто-то подошел, не желая быть застигнутой в момент, когда никто не ждал.
Девочка с распущенными перепутанными волосами, с глазами старого уставшего человека, девочка, которая ждала. Забери меня, - за окнами приюта шел снег, она снова пришла к нему в кабинет, - все уходят, и ты уйдешь, возьми меня с собой, - она упорно тянула его за рукав, в карих глазах надежда. Ходжен не помнит ответа и был ли он, лишь отрывки то там, то здесь. Не отвлекаясь от двери, она тянется к цепочке, чтобы снять ее. Вытягивает перед собой, бережно переплетая ее меж пальцев, и только тогда переводит взгляд на мужчину.
- Помнишь? – она ловит его взгляд. В проникающей полосе света поблескивал багрово красный камень.
Его не было, ни вещей, ничего, только кулон. Она пробегает все коридоры огромного приюта, заглядывает в каждую дверь, но его нигде нет. Ей хочется верить, что он просто сменил комнату, но и комнат уже не осталось. Может он просто отъехал по делам, - думает она, но его нет ни на следующий день, ни на какой-либо дальше идущий. Он просто исчез. Может его не было, - задается девочка вопросом, но шею холодит металл цепочки, она впервые узнает, что такое одиночество, что значит быть покинутой в этом мире. Она злится, злится потому, что раньше ничего этого не испытывала, раньше она спрашивала – что такое одинок? Ребенок, родившийся слепым, даже и не подозревает, что он слепой до тех пор, пока кто-нибудь ему не скажет об этом. Но и даже тогда он будет иметь лишь смутное представление о том, что такое слепота, - только зрячие знают, что это такое. Поэтому до него она не знала, что такое одиночество, ведь у нее никого никогда не было, но теперь он исчез, и теперь Ходжен знала, что одиночество составляло суть ее жизни.